«Истукан с мертвыми глазами… Пусть в песок обратится, лишь бы не видеть это опостылевшее хладнокровие!»

Неожиданно руки девушки крепко обвили спину Долора, а сама она, натужно сопя, уткнулась ему в ключицу, забыв о ярости, которая кипела в ней пару секунд назад.

Знакомое чувство пронзило Тео от ног до головы, сконцентрировавшись там, где горячий лоб Айи прикасался к его груди. Когда-то она уже пряталась в его объятиях. Тогда, на берегу реки, ею управлял страх, а не обида. И Тео обнимал принцессу, не представляя, к кому тогда испытывал жалость и даже интерес. Но сейчас он хорошо знал, кто ищет спокойствия в его руках. Но смог бы он помочь убийце еще раз?..

Айя отпустила его в тот миг, когда Глубина едва ощутимо коснулся ее спины. Мужчина неуверенно сжал худые плечи принцессы, попытавшись вспомнить, как раньше реагировало его сердце – билось ли оно в волнении или замирало, как сейчас? Орлица не шевелилась, даже не дышала, словно не успевала за тем, что происходит. А может, ждала, что он передумает или в последний момент переиначит все так, что ей опять будет стыдно и неловко за собственные надежды. Как тогда, в день Оновления, за который Тео сам себя корил, но не мог забыть.

Целую секунду, похожую на вечность, Айя решала, как ей быть, после чего все же расслабилась. Сделала робкий шаг назад, освобождаясь от его рук, и под пристальным взглядом стража тихо сказала:

– Я в порядке. Можешь мне помочь?

Слова так мягко прозвучали из ее уст, что Долор согласился, еще не услышав просьбу.

– Отвези вечером в поместье кузена Баркару. – И пока Тео связывал воедино просьбу и увиденное ранее, она с грустью добавила: – Проследи, чтобы ее новый дом был удобным.

Семь имен. Всего семь человек, среди которых должен, обязан был оказаться бессильный маг, иначе вся затея оказалась бы напрасной.

Имена крутились у принцессы в голове – Айя повторяла их раз за разом, пока свиток пожирало пламя. «Мерес. Альватра. Киран. Аоид. Перея. Сальтер. Эмерод».

Самой маленькой, Эмерод, недавно исполнилось десять, а самый старший, Киран, был всего на два года младше принцессы. Кузен счел их причины перейти на домашнее обучение достаточными. В двух случаях весомости придала значительная сумма золота – именно на них Айя и возлагала большие надежды.

Проблемы начались с самого начала. Альватра, дочь золотодобытчика, судя по сводкам дворцовой канцелярии, большую часть года жила с отцом у подножия Мелекских гор, далеко за пределами столицы. Драконья река брала свое начало у гор, ежегодно принося добытчикам золотой улов. Недаром на семейном ужине в прошлом месяце Аарон хвастался тем, что стал обладателем самого большого самородка – размером с шар Анте, а в весе кусок золота и вовсе превышал Глас Владык на килограмм.

«Теперь понятно, как кузен его получил», – подумала Айя, отбросив кандидатуру Альватры. Нет смысла искать девицу, променявшую скучные уроки на золотые прииски.

«Кто угодно променял бы», – решила она.

Со следующей девушкой в списке тоже не повезло. У Айи холодело внутри только от ее имени. Аоид. Мягкое, напевное, оно пугало не произношением, а историей, связанной с медвежьей дочерью. Айе не доводилось общаться с ней, но в жизни Медведицы принцесса успела невольно поучаствовать. Аоид была на юге столицы во время пожара, но, в отличие от старшей сестры Мод, пережила ту ночь. Однако напоминание о той трагедии осталось на лице ребенка в виде безобразного шрама, рассекающего кожу от уха через нос и до кончика губы. Рубец не смогли скрыть самые искусные лекари столицы. Не оставалось сомнений, что рана была получена от языка черного пламени.

Встречаться с девушкой принцессе не было необходимости – даже если медвежья дочь лишена силы, при ней все еще находился защитник, а значит, пользы от нее было не больше, чем от Джонаса.

Зато прекрасной кандидатурой принцесса сочла одногодку Аоид, Перею. Кто будет подозревать певицу в королевском театре, когда все, что она делает, не связано с магией? Подстроить встречу с девушкой казалось делом несложным, и Айя решила, что это хороший знак. Нужно было всего лишь посетить театр.

* * *

– Как, ты говоришь, называется представление? – едва разжимая губы, пробубнил Джонас, предложив руку подруге. Айя благодарно вцепилась в его ладонь, втягивая шею в меховой воротник. Сегодня плохая погода нагнала в театр много людей – они толпились у входа, норовя поскорее укрыться от пронизывающего до костей ветра.

– «Двуликая луна».

– Матушка обсуждала его вчера с госпожой Куницей. Там будут петь, да? – в голосе Джонаса прозвучал ужас. Он пропустил подругу вперед, ощущая на своей спине чужой взгляд. Долора Айя оставила в карете на пару с кучером ожидать своего возвращения. Всю дорогу до театра охранник молчал, лишь изредка бросая косые взгляды на принцессу. Джонас догадывался, что в его отсутствие что-то произошло, но не хотел выпытывать у Айи подробности. Если уж совсем честно, он бы с радостью поменялся сейчас местами с охранником принцессы, лишь бы не идти на представление.

– Да, мы будем наслаждаться пением. Я сказала – наслаждаться, – пригрозила Айя, заметив, как Джонас начал искать глазами пути отступления.

– Вот она – старость, – обреченно признал юноша, понурив голову. – Поседели волосы, ослабли глаза, и нет больше сил к сопротивлению, пока нечто в прабабкином платье открывает мне мир развлечений для стариков.

Айя, приподняв подол тяжелой юбки, со всей силой наступила другу на ногу. На лице принцессы проступил румянец, а глаза заблестели от злости:

– Платье не бабушкино!

Джонас и так это знал, но позволил себе слегка поддеть спутницу. Было сразу видно, что она старалась выглядеть как можно лучше, недаром же наряд из зеленого бархата ей шили трое суток кряду. Айе шел и модный квадратный вырез лифа, и рукава фонариком, и даже изумруды в ушах (точно бабушкины!) ничуть не портили лица. Джонас замолк, разглядывая подругу. Он понял, что упустил момент, когда Айя перестала смешно выглядеть со всеми этими женскими штучками. Молодая девушка перед ним уже была взрослой, и только неугасающий огонь в глазах да короткие волосы выдавали в ней прежнего сорванца.

– Мы пришли по делу, – напомнила другу Айя, не заметив его смущения.

Когда речь заходила о театре, драконьему сыну всегда улыбалась удача: родители брали старшего сына на вечерние спектакли, оставляя младшего приглядывать за сестрой. И пока Мейсон пытался не умереть от скуки среди громкого пения и одухотворенных зрителей, Джонас устраивал настоящее представление дома.

Но сегодня, впервые оказавшись в доме искусства, он, не стесняясь, глазел по сторонам. Театр мог в полной мере состязаться в роскоши убранства с храмом Владык – даже верховный служитель Санкти в золотой рясе померк бы на фоне мраморных статуй в большом зале. Гигантские исполины тянули руки ввысь, поддерживая балконы второго этажа, и юноша невольно представил, сколько сил ушло на их сотворение. Его туфли утонули в ворсе черного ковра, едва они зашли в зал, а позолота на лепнине стен, отражаясь в бордовых люстрах, слепила глаза. Неудивительно, что Айя приказала нарядиться – не будь Джонас сейчас в своем лучшем костюме, атмосфера роскоши задавила бы даже его, далеко не бедного человека.